Отбой. Часть 4: Что-то страшное грядет

Прошлая ночь была самой ужасной в моей жизни, и я едва могу заставить себя восстановить её в своей памяти. Недавно я рассказал вам о том, что случилось во время моего визита в дом детства. Того самого визита, который вернул к жизни мои детские страхи. Впрочем, что бы ни вытворяла мерзкая тварь прежде, я никак не мог быть готовым к тому, что случилось прошлой ночью.

Проснувшись с расчлененным игрушечным солдатиком на груди, я обнаружил, что окно в спальню было слегка приоткрыто. Рассмотрев его поближе, я понял, что окно было открыто снаружи. Щеколда была согнута таким образом, что было ясно, что кто-то воспользовался огромной грубой силой.

Посмотрев на окно с улицы, я увидел следы от инструмента, с помощью которого нежеланный гость открыл окно. Это был не лом или что-то в этом роде, следы были такими, словно их оставило лезвие старой неровной бритвы.

В доме ничего не украли, и я попытался объяснить отметины на окне как результат работы человеческих рук, а вовсе не острых как нож когтей. Однако я никак не мог объяснить солдатика, которого мне вернули таким жестоким образом. От одной мысли об этом у меня сжималось сердце.

Я знал, что это было посланием, циничной шуткой, объявлявшей о возвращении моего старого врага. Больше никакого скрытого смысла в этом, как мне тогда казалось, не было.

Все утро я осматривал каждую комнату, чтобы в очередной раз убедиться, что ничего не пропало. Я мог надеяться только на то, что тот, кто сидел на заднем сидении моей машины, просто решил в последний раз напугать меня, перед тем как сгинуть навсегда.

Может быть, здесь, вдали от моей детской спальни, он не будет так силен.

Здоровому человеку легко убедить себя, что пережитое им потрясение – всего лишь пустяк, но в тот момент я не мог себе этого позволить. Сломанная игрушка было не просто шуткой, это было предвестие. Предвестие о том, что произойдет то, чего я меньше всего хотел.

Мои мысли снова устремились к тем ужасным ночам, которые я пережил в детстве. Ко мне вернулись страх приближения ночи и нетерпеливое ожидание дня. Подобно старому безжалостному врагу, мой страх рос, пробуждая все более и более мрачные мысли о последствиях того, что я привел эту тварь к себе домой.

Поймите правильно, я боялся не только за свою безопасность. В детстве я был убежден в том, что ночной гость был полностью поглощен стремлением заполучить меня, и я совсем не думал, что мои родные были в опасности. Теперь же, как я подумал, это изменилось. Я боялся не только за себя, потому что я живу не один.

Мы с моей девушкой живем вместе уже два года. Я причинил ей уже достаточно несчастий, так что я не назову её имени и буду просто называть её Мэри. Мы с Мэри жили счастливо и любили друг друга. Этим утром я должен был сделать её предложение, но гнусная тварь лишила меня этого прекрасного момента.

Я знал, что вечером Мэри будет дома. Из-за своей работы она часто уезжает из дома на целые дни, организовывая различные конференции и выставки. Я не жалуюсь, ведь мы оба знаем, что я по натуре одиночка, и несколько дней одиночества идут мне даже на пользу: помогают прочистить мозги.

Несмотря на это, я всегда скучаю по ней, а после недавних событий, когда я позволил ужасным ночам своего детства стать явью, я скучаю по ней еще больше.

Она приехала около шести вечера, и я встретил её улыбкой, теплыми объятьями и страстным поцелуем. Я, как мог, старался скрыть свое тревожное состояние, но Мэри знала меня слишком хорошо. Встретив меня, она немедленно спросила:

— Что-нибудь не так?

Осторожно нащупывая слова, я объяснил ей, что я написал историю о своем детстве, и что кое-какие мрачные воспоминания выбили меня из колеи. Мэри поставила свои сумки на пол, села рядом со мной на диван и деликатно попросила меня рассказать ей обо всем.

Но я не мог!

Я не мог упомянуть эту тварь, чудовище, которое выследило меня до самого дома; невидимого злоумышленника, которого я привел сюда по воле собственного идиотского любопытства! В то время я думал, что она сочтет меня сумасшедшим, но сейчас я сожалею, что не сказал ей правду.

Если в мире есть что-то хуже лжи, то это полуправда. Не потому что она обманчива, а потому что она искажает правду, подстраивает её под нужды говорящего.

Я рассказал ей полуправду.

Я рассказал ей о своей истории, о твари в узкой комнате и о наблюдателе у моей кровати, но на этом закончилась правда, и началась ложь. Я сказал ей, что все это конечно же было плодом моего детского воображения и ни словом ни обмолвился о своем возвращении на место тех ужасных событий. Зная, что она заметит поврежденное окно и следы от когтей, я придумал историю о том, что, проснувшись, я заметил у окна грабителя, который тут же пустился в бегство.

Я казался героем. Я солгал ей, и она проявила ко мне сочувствие и доброту.

Тогда я стыдился правду, сейчас я не могу простить себе лжи. Если бы я сказал правду, возможно, мы смогли бы вместе встретить эту угрозу, но вышло так, что эта тварь смогла воспользоваться моей нечестностью.

События прошлой ночи лишили меня самого дорогого, что у меня было.

Еще никогда ночь не приходила такой непрошеной. Я лежал в темноте и ждал. Мэри лежала рядом со мной, и каждый её вздох напоминал мне, что я не один. Я никак не мог заснуть. По своему прошлому опыту я знал, что поначалу мой незваный гость старался делать свое появление незаметным и лишь потом демонстрировать всю свою силу, подобно пиявке, питаясь моим страхом.

Мои нервы были на грани, но моему телу был нужен сон, и, в конце концов, оно победило. Когда на часах было четыре утра, сон одолел меня. Страшные воспоминания уходили на задний план, и ночное забвение окончательно окутало меня.

Однако каким бы глубоким ни был сон, он редко охватывает вас полностью. Даже когда я видел сны, меня что-то тревожило. Что-то отдаленное, но враждебное. Я медленно открыл глаза и дал им привыкнуть к темноте. Мэри крепко спала, и её ровное дыхание успокоило меня. Вдох, потом выдох – этот ритм был почти гипнотическим. Я снова начал погружаться в сон.

Но нет. В комнате было что-то еще.

Оно было отдаленным и расплывчатым, как будто его что-то от меня скрывало. Я напряг свой слух, но оно было слишком тихим. Я оставался в постели еще несколько минут, но с каждой секундой, этот едва уловимый звук действовал мне на нервы, как иголка, скребущая об стекло.

Сон пропал, и я решил найти источник звука. Я сидел в постели и внимательно прислушался. Этот звук был непохож на все, что я когда-либо слышал. Тихий, низкий, но когда я смог внимательно к нему прислушаться, его природа стала очевидной. Он был тщательно замаскирован, но я смог разобрать в нем что-то вроде бормотания.

Я слышал нечто подобное в детстве, когда навещал свою бабушку в доме престарелых. Это место произвело на меня глубокое впечатление, особенно вид его обитателей, которые бродили, произнося какие-то странные фразы – осколки воспоминаний прошлого, воскрешенные их умами.

Именно это мне и напомнил тот звук – поток непонятных и бессмысленных слов, производимый человеком с пошатнувшимся психическим здоровьем.

Я повернулся к Мэри и увидел, как поднимается и опускается её грудь с каждым вздохом. Уверенный в том, что её ничто не потревожило, я встал с постели. Встав на ноги, я тут же заметил, что бормотание стало громче. В ту ночь, я как обычно оставил в коридоре свет, который проползал под дверью и позволял мне хоть немного разглядеть, что творилось в комнате.

Я оглянулся, чтобы убедиться, что все в порядке, но в комнате не было ничего странного. Я тут же мысленно вернулся в свою вторую детскую комнату, где были слышны звуки, но сама угроза оставалась невидимой.

Я сделал шаг вперед, и звук снова стал громче. И хотя я по-прежнему не мог разобрать слов, я смог отчетливее распознать произносивший их голос. Он был старым и хриплым, слова незнакомца повторялись нервно и энергично, по их заглушал какая-то неизвестная мне преграда.

Я был напуган, но то, что в комнате была Мэри, придавало мне сил. Сделав глубокий вдох, я снова медленно и тихо шагнул, чувствуя, как холодный пол коснулся моих ног.

И снова голос усилился. Не знаю, показалось ли мне, но я мог поклясться, что он становился энергичнее по мере того, как я приближался к его источнику. Я сделал еще шаг, и он потряс меня до костей; среди неразборчивого, приглушенного бормотания, я услышал одно слово. Слово, от которого у меня застыла кровь.

Оно произнесло мое имя.

Боже мой, оно знало мое имя! Для меня это означало только одно: нечистое тварь знала обо мне гораздо больше, чем я мог о ней предположить. Возможно, я никогда от нее не избавлюсь. Возможно, она убьет меня в любой момент.

Вдруг что-то бросилось мне в глаза. Я понял, откуда исходил этот бормочущий голос. Теперь я знал, почему он был таким заглушенным и неразборчивым. Я видел его всего лишь в нескольких футах от меня.

Оно стояло.

Стояло за закрытыми занавесками.

За окном была полная луна, но её свет едва ли мог проникнуть сквозь толстую материю, однако я видел силуэт твари, стоявшей между окном и занавеской. Тревога и ужас выросли во мне, но помимо них было кое-что еще – какое-то необычное для меня стремление.

Я должен был увидеть, как оно выглядит.

Я сделал еще один нерешительный шаг в сторону занавесок. Они качнулись, словно от ветра, но я не был уверен, вызвала ли это движение моя рука или тварь, спрятавшаяся за занавеской. Я подошел достаточно близко, чтобы слышать его отвратительное дыхание, раздававшееся из старого сухого горла.

Это было оно.

Я собирался встретиться лицо к лицу с этим чудовищем, с этим мучителем детей, этим трусом. Медленно подняв правую руку, я нечаянно коснулся ткани занавески, и тут же отдернул её. Я отшатнулся назад, потому что в тот момент я увидел его.

Боже, как же мне описать эту тварь? Даже сейчас я закрываю глаза, и мне нестерпимо хочется стереть её из памяти. Она стояла и дрожала, продолжая бормотать, повторять какие-то бессмысленные фразы, звучавшие как смесь разных языков. Его кожа свисала с неестественного каркаса из костей, некоторые из которых буквально торчали сквозь её бледную оболочку. При всей своей истощенной внешности это существо вовсе не казалось слабым: в нем чувствовалась огромная сила, которую оно было готово обрушить на своих жертв.

Я испытал отвращение, глядя на то, как это испускавшее тухлый запах создание шептало в темноте сквозь свои гнилые, поломанные зубы. В какой-то момент мне даже стало жаль эту тварь, которая выглядела жертвой долгого голода.

Вскоре я пришел в чувство, поняв, что этого монстра нужно было не жалеть, а бояться. Не от холода он дрожал, и не от страха. Это была дрожь предвкушения, какая бывает у наркомана, когда он готовится принять очередную дозу.

Я сожалел о том, что увидел эту тварь, но я собирался разоблачить её, доказать самому себе, что передо мной стоял всего лишь хладнокровный вандал, худший тип негодяя, извращенец, упивающийся чужим страданием.

И тут что-то привлекло мое внимание. Оно зашевелило своими уродливыми губами и прошептало два самых ужасных слова, которые я только слышал:

«Оглянись назад».

Секунду я стоял на месте, но любовь – сильный мотиватор. Если бы я был один, страх одолел бы меня, вытряхнув малейшую мысль о сопротивлении из моей головы. Но в той же комнате спала Мэри, и я должен был защитить её от гнусного создания.

Я медленно развернулся, и тут же услышал его хрип. В воздухе повисло его дыхание, напоминавшее трупный смрад. Потом раздался другой голос, принадлежавший отнюдь не монстру в темноте, а Мэри. Она испустила крик, пронзивший меня насквозь. Крик, который будет преследовать до конца моих дней.

К своему ужасу, я обнаружил, что оно было вовсе не позади меня, оно было на кровати! Оно хрипело и скрипело, извиваясь всем телом, укрытым лишь рваной тряпкой, служившей твари чем-то вроде набедренной повязкой – жалкая попытка казаться человеком.

Было ли оно человеком? Может, оно было им раньше? Или это было нечто настолько злобное и отвратительное, что сравнивать его с людьми было бы просто кощунственно.

Я бросился к этому существу, я цеплялся за него, наносил ему удары. Оно надавило на голову Мэри, прижимая её лицо к подушке, а другой рукой принялось рвать её ночную рубашку. Его длинные когти оставляли ужасающие порезы на её обнаженном теле.

Крики Мэри были сдавлены подушкой, и я боялся, что она задохнется.

Я кричал, орал, умолял эту тварь оставить её в покое. Пусть она возьмет меня, пусть делает, что хочет. Но мои мольбы только раззадоривали эту тварь. Она мучила её, мою прекрасную Мэри.

Вдруг она перестало наносить ей порезы, но все еще продолжало давить на затылок Мэри, удушая её подушкой. Я обхватил обеими руками его мерзкую шею, пытаясь задушить чудовище, но мои усилия были тщетными. За тощей фигурой скрывалась необычайная сила. Я не верил своим глазам, глядя, как оно медленно запускало свои отвратительные пальцы в волосы Мэри.

Я слышал треск костей, лопанье хрящей, разрыв сухожилий.

Слава Богу, все это исходило не от Мэри! Я сидел у него на спине, моя рука обвилась вокруг его шеи, а мой подбородок терся о его плечо. Когда его позвоночник врезался мне в живот, оно совершенно нечеловеческим образом повернуло ко мне свою голову. Его шея треснула под тяжестью моего тела, как будто она уже тысячу лет была скована посмертным окоченением.

Теперь оно смотрело на меня.

Я усилил свой захват. Клянусь, я закричал. Если бы я мог, я бы вырвал ему горло, но все было бесполезно, и оно продолжало душить Мэри и смотреть мне в лицо.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь полностью оправиться от того, что просочилась сквозь то, что как я понимаю, это существо называло улыбкой. Это был хриплый звук, напоминавший хрюканье, что-то очень близкое к зловещему нечеловеческому смеху.

Когда его лицо коснулось моего, его глаза смотрели на меня. В них не было даже моего отражения – просто две черные бездны, лишенные света, счастья и любви. Оно смотрело на меня, словно пытаясь передать мне одно единственное чувство.

Злобу.

Одним резким движением оно вырвало целый клок волос из головы Мэри, оставив на его месте открытую рану. Потом оно исчезла. Мэри не кричала, она только всхлипывала. Я включил стоявшую на тумбочке лампу, но никакие слова не могли её утешить.

Она неудержимо рыдала.

Постель была залито кровью, сочившейся из множества порезов у нее на спине и из того места, откуда тварь вырвала волосы. Я обнял её, сказал, что все будет в порядке. Потом она посмотрела на меня.

Глядя в её залитые слезами глаза, я сразу понял, что она подумала. Она решила, что это я напал на нее, что это я сделал все эти ужасные вещи. Из всего, что мне довелось пережить, ничто не причинило мне такой боли, как презрение и отвращение на лице Мэри.

Она ушла.

Придя в себя, она собрала свои вещи и ушла. Я пытался все объяснить, рассказать все, как было, но она не слушала. Да и кто бы поверил такой нелепой истории? Она сказала, что не будет вызывать полицию, но обязательно это сделает, если я только приближусь к ней. Она считала виновником меня, а не ту тварь. Уходя, она взглянула на меня в последний раз и заплакала.

Я знаю, что потерял её навсегда. Женщина, которую я люблю больше всего на свете, считает меня жестоким психопатом. Если бы только она знала, кто на самом деле сделал!

В 5 часов Мэри покинула меня, сейчас 9. Я сижу за кухонным столом и записываю все, что со мной случилось, чтобы люди знали, чтобы Мэри знала, что за всем, что произошло и произойдет в дальнейшем стоит та тварь из проклятой комнаты моего детства. Та, что причинила мне столько несчастий.

Мне надо разобраться со своими чувствами. Я мог бы просто сидеть и оплакивать свои отношения с Мэри, я мог бы сидеть, дрожать от страха и ничего не делать. Но от этого не будет никакого толку.

На улице раздается смех соседских детей. Я помню радости, которые приходили ко мне на разных этапах жизни. Игры с друзьями, лазание на дерево, поцелуй любимой женщины, даже сон в своей кровати в родном дому. Воспоминания, только воспоминания… Боюсь, в моей жизни больше не будет ни радости, ни веселья. Эта тварь сломала меня. Но я буду решительным. Чтобы она мне ни приготовила, чего бы она от меня не хотела, я не позволю ей вторгнуться в жизнь другого ребенка, как она это сделала со мной много лет назад.

А теперь я должен вас оставить. Мне надо многое сделать, пока не стемнело. У меня есть план, и я молюсь о том, чтобы он сработал. Я бы хотел сказать, что мы еще увидимся, но боюсь, это маловероятно. Надеюсь, вы все понимаете.

Потому что сегодня ночью я убью эту тварь.

Часть 4