Я и моя Смерть

Я уже пятый месяц лежу в больнице, надоело до чертиков, честно говоря. Операцию провели сразу, а теперь врачи пытаются сделать вид, что лечат меня. А чего там лечить то, четвертая стадия и есть четвертая.

Очень нравится отношение окружающих, все делают вид, что вот еще немного, и я поправлюсь. Ну я человек воспитанный, тоже делаю вид, что верю в это.
После операции были неприятные моменты, но сейчас уже как-то и ничего. Первый раз в жизни появилась возможность ничего не делать, можно писать все время, которое не занято процедурами. Клево, черт побери.
Писала я всегда, сколько себя помню. Рассказы и стихи сыпались из меня, как из рога изобилия, и так же быстро куда-то исчезали. Мой внутренний критик расправлялся с ними быстро, без шума и пыли.
Но это так, вступление, история немного не об этом.
Три дня после операции пролежала в реанимации. В палате, кроме меня никого не было, планшет не разрешили пронести, короче, лежу, скучаю. Врачи и сестры в палату заходили часто, но поговорить все равно не с кем. Это уже потом я удивилась и начала задавать вопросы сама себе, на которые, впрочем, ответа так и не нашла, а в тот момент все показалось естественным.
В одну из ночей я проснулась, по всей видимости снотворное перестало действовать, а под наркозом я еще раньше выспалась. Смотрю — в палате женщина какая-то сидит. В рубашке ночной, халате, на больную из отделения похожа.
Я поздоровалась потихоньку и спрашиваю:
— Вы тоже из этого отделения?
Она помедлила немного и отвечает:
— Я за тобой пришла, пора тебе.
Я удивилась, чего это они ночью решили меня переводить в палату, да еще больную прислали. И тут меня осенило, это мне наверное на тот свет пора, и не больная это вовсе, а посланец с загробного мира… Ох и возмутилась я тогда: «Да не готова я еще. Меня дома ждут, у меня два рассказа не дописаны еще, и вообще, я еще в Париже не была ни разу, чего это мне умирать».
И так я разнервничалась, что сестра с поста прискакала, испугалась. У меня пульс так зашкаливал, что у нее вызов на мониторе сработал.

С той ночи прошло уже почти пять месяцев, присутствие чего-то нового в своей жизни я чувствую постоянно, и это никак не связано с болезнью. Это как дуновение ветерка по щеке, как предвкушение чего-то хорошего, это как плечо, на которое можно опереться.
И еще у меня стойкое убеждение, что этот «кто-то» читает все мои рассказы, потому что иногда в них появляются исправления, которые я лично не делала, а с головой у меня пока все в порядке.
Я почти уверена, что я живу — пока пишу и пока мои рассказы нравятся моему гостю. Это как в рассказе О. Генри, про художника, который нарисовал листья на стене дома для больной девочки.
Я пишу обо всем, что видела и о чем думала раньше, пишу детские сказки, пишу стихи. Я вспомнила многое из того, что уже считала стертым из своей памяти. И еще, я поняла одно — я прожила чертовски интересную жизнь. Хотя почему прожила, еще покоптим мир.

Врачи недоумевают и собираются выписывать меня домой. Лечение почти закончилось, дальше только химии, до конца жизни, но ни ухудшения ни улучшения анализов нет. С такими анализами меня уже давно должны били унести в сторону погоста, а во мне жизнь бьет ключом.
Но не может быть того, чего быть не может, но со мной же это случилось.

Химия вещь неприятная сама по себе, а когда она не первая, да еще и платиновая, бррр. Но врачи недоумевают, как это я так легко все переношу. Ага, так я Вам и сказала.
С недавнего времени, в моей чашке стала появляться непонятная жидкость. Больше похожа на глицерин, но не вкуса, ни запаха нет. Я поняла, что это нужно пить, а чего мне в принципе уже опасаться? Так вот, эта жидкость, как я ее называю «божья вода», полностью нейтрализует действие препаратов. Откуда она появляется — я могу только догадываться.

Для чего я это пишу, понимая что не всем это, в принципе, интересно.
Есть в нашем мире что-то, что понять умом невозможно. Я верю, что есть силы, которые нам помогают, есть те, которые нас убивают. И только от нас зависит то, на какой стороне мы окажемся в итоге. Невозможно прожить жизнь не имея цели, иначе это не жизнь получается, а размазывание себя по вечности. Что потом останется после нас, грязное пятно или звезда в небе, тоже зависит только от нас.
Пока человек нужен для чего-то, он будет жить, ведь только пустоту вечность старается заполнить.
Поэтому радоваться нужно каждому дню, каждой возникающей на пути проблеме, нужно радоваться жизни.